Больные сны
Jan. 9th, 2013 05:58 amГосподь милосердный, как же мне плохо. Это, знаете, как просыпаться от того, что горишь как свечка? Пересохший язык облизывает пересохшие губы, голова объята огнём.
Час назад кот Карасик забрался ко мне под одеяло, соблазнённый теплом. Через полчаса он вылез, потому что явно стало слишком жарко.
Хорошо нагулялись на днях, ничего не скажешь. Я, понятно, дурак, надела потенциально промокающие сапоги. Московская зима коварная штука.
А вчера ещё проводила на поезд. Возвращалась, уже потряхивало.
Сейчас сижу, всё тело разламывает, и жарко, бесконечно жарко.
И так вот всю эту зиму, с различной периодичностью.
Отличная адаптация, ага.
В Питере зима совсем не такая. Какая? Другая.
Вставать ещё через два с половиной часа, а то и позже. Не сплю. А раз не сплю, расскажу сон, на половине которого я саморазбудилась.
Снится мне, будто бы с вчера отбывшим %username% идём по заснеженному парку. Идём обычным быстрым шагом, свойственным обоим, да только обгоняют нас две девушки. И вот забавно - мы идём быстро, они расслабленно-неторопливо. Вот только обгоняют. И как так получилось - загадка.
Девушки, одно слово, что девушки. Похабные деревенские тёлки, безвкусно разодетые и перекрашенные. Обе блондинки, все в розовом. Одна несёт на руках завернутого ребёнка.
И вот, обгоняя, одна из блондинок вручает этого самого ребёнка мне. И уходят вперёд. Я какое-то время обалдело несу его на руках, потом догоняю барышень. Мысли в голове успевают мелькнуть понятно какие. От "что это, Бэрримор", до почему-то убийственно логичного вывода "это мне дали подержать на время, вроде как попросили".
Догоняю барышень, равняюсь с ними и возвращаю ребёнка. Хотя одно слово что ребёнок - больше похож на спеленутую БЖД-куклу. Блондинка берёт ребёнка и ничего не говорит. Я бурчу что-то вроде "хоть бы спасибо сказала", но тут заглядываю в лицо блондинке и меня аж мороз по коже продирает.
К черту наряды, к черту краску на лице. Передо мной стоит не человек - они обе, нелюди. Лица словно выточены из воска. Сквозь краску проглядывают неземные черты, губы-щели, прорезанные в податливом материале, раскосые глаза с одной черно-зеркальной радужкой без белков и зрачков.
Я делаю шаг назад и замечаю, как девушки (да какие к черту девушки!) идут к кустам по заснеженному газону, Идут, не оставляя снегов на следу и не проваливаясь в снег.
И тут я понимаю, что детей девушки несли двоих, и что этого, которого я только что им вернула, они зароют в снег, как и первого. А ещё я вдруг узнаю, что эти девушки (существа?) ограбили меня, ограбили нас. Они украли паспорт из обложки, мой паспорт из обложки. Твёрдая кожаная обложка осталась, а вот самого паспорта нет. И второй ребёнок, двойняшка первого, лежит в снегу.
Время. Всё дело во времени. У нас с %username% есть всего один час, чтобы успеть добежать (куда?) и остановить, сказать кому-то об этих существах. Не знаю кому. Во сне знала.
И мы бежим, бежим в обратную сторону. Иногда я показываю дорогу, куда бежать. Времени остаётся всё меньше, время убегает сквозь пальцы, а мы бежим.
И из зимы оказываемся в осени, в осеннем парке, том самом, о котором я уже рассказывала. Первый раз я оказываюсь в этом парке не одна, и не просто не одна - я привожу туда кого-то.
Мы бежим по склону вверх, пробегаем мимо очень высокого и спортивного парня. Помоги! - кричу я на бегу, и говорю, что они должны знать. Я говорю, у тебя больше сил, ты можешь бежать быстрее нас, если не добежим мы, добежишь ты. Скажи им (кому?). Парень соглашается и бежит, обгоняет нас и скрывается вдали.
Мы бежим дальше и тут меня (нас?) настигает страх. Существа не просто догнали нас - они обогнали нас. Они впереди, впереди ловушки, впереди они. Кто они?
Моё сознание говорит "воины". Почему они были в таком виде, что было с ними?
Нет ответа.
Мы с %username% вбегаем в старый дом, который стоит на границе парка (с чем?). Дом старый, дом многоэтажный, дом с удивительной планировкой, когда между пролетами может не быть лестниц, а двери ведут прямо в звёздную ночь. Мы вбегаем в дом, и надо подниматься, непременно надо подниматься наверх.
Зачем?
Существа уже здесь, говорит мне мой разум. И вдруг оказывается, что ноги нам уже не нужны, мы можем летать по воздуху. Это так естественно, что никого не удивляет. Мы поднимаемся наверх, лестницы, переходы. Я начинаю остро чувствовать ловушки, выстроенные специально для нас, и в соответствии с этим корректирую повороты.
На голове у %username% оказывается шлем.
А мы вбегаем и влетаем по лестнице в помещение, где на полу опилки, стены из струганных досок, пахнет деревом, старым деревом и деревом, обработанным только сейчас. Одно из существ стоит прямо перед нами, и я вижу, что это уже не перекрашенная кукла, а женщина в кожаных доспехах. Хотите верьте, хотите нет, но она похожа на Каллисто из Зены. Чем? Не знаю. Может быть яростью и безумием? Я ударяю её и она падает с лестницы вниз, на пол, посыпанный опилками, в комнате оказывается высокий парень, который связывает её. Я кричу женщине-воину "Она обманула тебя! Она ушла, ты осталась одна". Женщина кричит от ярости.
И тут мы слышим шаги за дверью, которую не замечали до этих пор. Тяжелые, металлические шаги. Страх сковывает нас, а потом дверь отворяется и в комнату входит самый странный человек из тех, что я теперешняя когда-либо видела. На нём костюм - грубый театральный костюм железного дровосека.
И вдруг та я, из сна понимаю, что этот человек мой старый друг. Он кукла, как и я. Мы играли с ним когда-то очень-очень давно. Я обнимаю дровосека, и тут из другой двери в помещение заходит ещё одна кукла. Кажется, это змей-горыныч?
И мы трое - куклы, я стою между ними, и мы вспоминаем наши старые дни. Они были грустными куклами, я была грустной куклой, но мы танцевали.
В комнате оказывается ещё человек. Высокий, грубый, в доспехах и броне, с черными спутанными волосами и красной повязкой на голове.
Я пытаюсь накормить связанную женщину, но она не ест.
А стоит мне отвернуться - сбегает.
Кто выпустил её! - кричу я. Кто выпустил? Высокий парень? Или тот, со спутанными волосами? Я смотрю на него, чувствую исходящий от него страх и ненависть ко мне. Что ты смотришь на меня, кричит он. Что, что!
В его голосе вызов, но в его взгляде - страх.
Я говорю - смотри на меня. Внимательно смотри на меня, я передам тебе картинку с ней, со сбежавшей женщиной. А ты мне скажешь.
И картинка поехала. Просто от меня к нему - по воздуху. Трудно сосредоточиться. Очень. Мысли плывут, плыву и я.
Передача заканчивается, но выпустил женщину не он. Она сбежала сама, сбежала в тёмный лес на склоне. Я когда-нибудь расскажу об этом лесу.
Потом меня захлестывает поток сна из другого русла, из другого рукава. И будто бы на какой-то большой деревенский праздник пришла целая толпа народу, кого-то едва не растоптали. Для гостей приготовлено большое помещение, везде стоит расписная посуда. И вот забавно, все тарелки стоят на своих рёбрах, рисунками напоказ. Гости вваливаются всей толпой и рассаживаются за столами, более того, рассаживаются за тарелками. Никто не говорит, - говорит кто-то, - так будем есть. Но никто не ест, потому что есть нечего, и невидимы все - и играют с тарелками, с рисунками на тарелках. Они проводят пальцами с обратной стороны тарелок и изображение на тарелках начинает двигаться. У нарисованных лодок вздымаются вёсла, солнца плывут по глазурным небесам.
А потом я проснулась. От того, что жарко.
Мне всегда снятся яркие, сочные сны, свежие, как свежескошенная трава. Но когда я болею, снам добавляются новые оттенки, будто бы в сознании разворачивается огромное полотно, сверкающее многоцветьем.
Такие сны.
Пойду сделаю себе горячего чая. Что-то мне совсем худо.
Час назад кот Карасик забрался ко мне под одеяло, соблазнённый теплом. Через полчаса он вылез, потому что явно стало слишком жарко.
Хорошо нагулялись на днях, ничего не скажешь. Я, понятно, дурак, надела потенциально промокающие сапоги. Московская зима коварная штука.
А вчера ещё проводила на поезд. Возвращалась, уже потряхивало.
Сейчас сижу, всё тело разламывает, и жарко, бесконечно жарко.
И так вот всю эту зиму, с различной периодичностью.
Отличная адаптация, ага.
В Питере зима совсем не такая. Какая? Другая.
Вставать ещё через два с половиной часа, а то и позже. Не сплю. А раз не сплю, расскажу сон, на половине которого я саморазбудилась.
Снится мне, будто бы с вчера отбывшим %username% идём по заснеженному парку. Идём обычным быстрым шагом, свойственным обоим, да только обгоняют нас две девушки. И вот забавно - мы идём быстро, они расслабленно-неторопливо. Вот только обгоняют. И как так получилось - загадка.
Девушки, одно слово, что девушки. Похабные деревенские тёлки, безвкусно разодетые и перекрашенные. Обе блондинки, все в розовом. Одна несёт на руках завернутого ребёнка.
И вот, обгоняя, одна из блондинок вручает этого самого ребёнка мне. И уходят вперёд. Я какое-то время обалдело несу его на руках, потом догоняю барышень. Мысли в голове успевают мелькнуть понятно какие. От "что это, Бэрримор", до почему-то убийственно логичного вывода "это мне дали подержать на время, вроде как попросили".
Догоняю барышень, равняюсь с ними и возвращаю ребёнка. Хотя одно слово что ребёнок - больше похож на спеленутую БЖД-куклу. Блондинка берёт ребёнка и ничего не говорит. Я бурчу что-то вроде "хоть бы спасибо сказала", но тут заглядываю в лицо блондинке и меня аж мороз по коже продирает.
К черту наряды, к черту краску на лице. Передо мной стоит не человек - они обе, нелюди. Лица словно выточены из воска. Сквозь краску проглядывают неземные черты, губы-щели, прорезанные в податливом материале, раскосые глаза с одной черно-зеркальной радужкой без белков и зрачков.
Я делаю шаг назад и замечаю, как девушки (да какие к черту девушки!) идут к кустам по заснеженному газону, Идут, не оставляя снегов на следу и не проваливаясь в снег.
И тут я понимаю, что детей девушки несли двоих, и что этого, которого я только что им вернула, они зароют в снег, как и первого. А ещё я вдруг узнаю, что эти девушки (существа?) ограбили меня, ограбили нас. Они украли паспорт из обложки, мой паспорт из обложки. Твёрдая кожаная обложка осталась, а вот самого паспорта нет. И второй ребёнок, двойняшка первого, лежит в снегу.
Время. Всё дело во времени. У нас с %username% есть всего один час, чтобы успеть добежать (куда?) и остановить, сказать кому-то об этих существах. Не знаю кому. Во сне знала.
И мы бежим, бежим в обратную сторону. Иногда я показываю дорогу, куда бежать. Времени остаётся всё меньше, время убегает сквозь пальцы, а мы бежим.
И из зимы оказываемся в осени, в осеннем парке, том самом, о котором я уже рассказывала. Первый раз я оказываюсь в этом парке не одна, и не просто не одна - я привожу туда кого-то.
Мы бежим по склону вверх, пробегаем мимо очень высокого и спортивного парня. Помоги! - кричу я на бегу, и говорю, что они должны знать. Я говорю, у тебя больше сил, ты можешь бежать быстрее нас, если не добежим мы, добежишь ты. Скажи им (кому?). Парень соглашается и бежит, обгоняет нас и скрывается вдали.
Мы бежим дальше и тут меня (нас?) настигает страх. Существа не просто догнали нас - они обогнали нас. Они впереди, впереди ловушки, впереди они. Кто они?
Моё сознание говорит "воины". Почему они были в таком виде, что было с ними?
Нет ответа.
Мы с %username% вбегаем в старый дом, который стоит на границе парка (с чем?). Дом старый, дом многоэтажный, дом с удивительной планировкой, когда между пролетами может не быть лестниц, а двери ведут прямо в звёздную ночь. Мы вбегаем в дом, и надо подниматься, непременно надо подниматься наверх.
Зачем?
Существа уже здесь, говорит мне мой разум. И вдруг оказывается, что ноги нам уже не нужны, мы можем летать по воздуху. Это так естественно, что никого не удивляет. Мы поднимаемся наверх, лестницы, переходы. Я начинаю остро чувствовать ловушки, выстроенные специально для нас, и в соответствии с этим корректирую повороты.
На голове у %username% оказывается шлем.
А мы вбегаем и влетаем по лестнице в помещение, где на полу опилки, стены из струганных досок, пахнет деревом, старым деревом и деревом, обработанным только сейчас. Одно из существ стоит прямо перед нами, и я вижу, что это уже не перекрашенная кукла, а женщина в кожаных доспехах. Хотите верьте, хотите нет, но она похожа на Каллисто из Зены. Чем? Не знаю. Может быть яростью и безумием? Я ударяю её и она падает с лестницы вниз, на пол, посыпанный опилками, в комнате оказывается высокий парень, который связывает её. Я кричу женщине-воину "Она обманула тебя! Она ушла, ты осталась одна". Женщина кричит от ярости.
И тут мы слышим шаги за дверью, которую не замечали до этих пор. Тяжелые, металлические шаги. Страх сковывает нас, а потом дверь отворяется и в комнату входит самый странный человек из тех, что я теперешняя когда-либо видела. На нём костюм - грубый театральный костюм железного дровосека.
И вдруг та я, из сна понимаю, что этот человек мой старый друг. Он кукла, как и я. Мы играли с ним когда-то очень-очень давно. Я обнимаю дровосека, и тут из другой двери в помещение заходит ещё одна кукла. Кажется, это змей-горыныч?
И мы трое - куклы, я стою между ними, и мы вспоминаем наши старые дни. Они были грустными куклами, я была грустной куклой, но мы танцевали.
В комнате оказывается ещё человек. Высокий, грубый, в доспехах и броне, с черными спутанными волосами и красной повязкой на голове.
Я пытаюсь накормить связанную женщину, но она не ест.
А стоит мне отвернуться - сбегает.
Кто выпустил её! - кричу я. Кто выпустил? Высокий парень? Или тот, со спутанными волосами? Я смотрю на него, чувствую исходящий от него страх и ненависть ко мне. Что ты смотришь на меня, кричит он. Что, что!
В его голосе вызов, но в его взгляде - страх.
Я говорю - смотри на меня. Внимательно смотри на меня, я передам тебе картинку с ней, со сбежавшей женщиной. А ты мне скажешь.
И картинка поехала. Просто от меня к нему - по воздуху. Трудно сосредоточиться. Очень. Мысли плывут, плыву и я.
Передача заканчивается, но выпустил женщину не он. Она сбежала сама, сбежала в тёмный лес на склоне. Я когда-нибудь расскажу об этом лесу.
Потом меня захлестывает поток сна из другого русла, из другого рукава. И будто бы на какой-то большой деревенский праздник пришла целая толпа народу, кого-то едва не растоптали. Для гостей приготовлено большое помещение, везде стоит расписная посуда. И вот забавно, все тарелки стоят на своих рёбрах, рисунками напоказ. Гости вваливаются всей толпой и рассаживаются за столами, более того, рассаживаются за тарелками. Никто не говорит, - говорит кто-то, - так будем есть. Но никто не ест, потому что есть нечего, и невидимы все - и играют с тарелками, с рисунками на тарелках. Они проводят пальцами с обратной стороны тарелок и изображение на тарелках начинает двигаться. У нарисованных лодок вздымаются вёсла, солнца плывут по глазурным небесам.
А потом я проснулась. От того, что жарко.
Мне всегда снятся яркие, сочные сны, свежие, как свежескошенная трава. Но когда я болею, снам добавляются новые оттенки, будто бы в сознании разворачивается огромное полотно, сверкающее многоцветьем.
Такие сны.
Пойду сделаю себе горячего чая. Что-то мне совсем худо.