Сон и Иуда

Долго думала, какой тег поставить, dream или tales. Всё-таки рассказать я хочу то, что увидела во сне, но настолько оно дивное и связное, что иначе как сказкой и не назовёшь. В таком случае, поставлю-ка я оба тега, а там поглядим, что сподручнее.

Я не люблю баек к Хэллоуину (читай Самайну). Вообще не люблю страшилки, бог с ними, и не разберёшь, где тут смак. Все эти неупокоенные покойники и прочая кладбищенская истерия с вампирами оставляют меня равнодушной. Может и в рассказчике дело, да только хоть убей меня, не верю я в подобное. Исключение - японские страшилки-кайданы, там хотя бы главное звено это поэтическое описание. А так, черная рука, красная женщина, синий мужчина - неа, ну никак. Не катит.
Как вы понимаете, участия в Хэллоуинских игрищах я не принимаю и кровавых обрядов не привожу. Вчера я просто легла спать и увидела сон.

Во сне я шла к храму, который судя по всему был православным. Дорога к нему была очень тяжелой - болота и кочки, ручьи и обрывы. Сам храм - очень мрачный, сумрачный. Атмосфера, как практически в любом православном храме - похоронная. Не помню запахов (меня мутит с ладана), зато помню вот этот самый мрачный полумрак. Как назывался храм ныне, мне никто не сообщил, зато некоторое время назад он носил имя церкви святого Иуды. Не того, который Искариот  и не тот, который Макковей, а некий Иуда, которого при жизни причислили к лику святых за творимые им чудеса. До сих пор храм между собой люди называют "церковь Иуды", хотя тамошний Иуда на поверку оказался далеко не святым, а скорее наоборот.

 И рассказывают мне историю - так и так, жил себе этот самый Иуда, творил добро, помогал нищим и убогим, совершал чудеса на забаву честному народу. Храм построили, понавешали икон с его ликом. Вот только оказалось эдак, что сила этого Иуды шла не от христианского бога, а от Сатаны. Повязали Иуду, замуровали в подвалах храма и порешили денно и нощно молить своего бога, чтобы упокоил грешную Иудину душу и не дал ему вернуться в мир живых.

Показывают мне икону с Иудой, единственную, что оставили в храме. Причем висит она не в самом здании, а в помещении типа предбанника, где то ли для потехи, то ли для устрашения ещё и вещи всякие Иудины напоказ выставлены. Висит икона высоко, сильно выше моей головы, а на ней до того жуткий человек изображен, что мороз по коже. Смотрю я и думаю - господи, да неужто прихожане былые с одного взгляда не поняли, что это не человек, а настоящий демон? А самое-то жуткое, что икона за стеклом, а поверх стекла рукавами синего кафтана завязаны Иудины глаза. Кафтан явно дорогой, золотом и серебром шит, в тусклом свете блестит да поблескивает. Зачем, почему глаза иконе завязали, мне не говорят, да только понимаю, что неспроста. Ежели икона и без глаз до дрожи пугает, что же было бы, если бы этот Иуда мне прямо в глаза посмотрел?

Выслушала я эту историю и собираюсь на выход. Прохожу мимо подоконника, заставленного цветами и тут что-то меня дернуло - посмотри да посмотри на подоконник за цветочным горшком. Там, дескать, лежит для тебя кольцо.
Смотрю - и точно, аж в жар бросило, лежит, родимое. Кольцо из тёмно-коричневого камня, простенькое, а взяла в руки, само на палец просится. Что делать? Ведь чую, что если надену, то соглашусь неупокоенному Иуде помочь.

Тут небольшое лирическое отступление. Я уже писала, что моё мировоззрение это асатру. Но скандинавский пантеон, его боги - лишь имена и персонификация богов. То, что я верую в них, а не, скажем, в египетских или греческих богов, только дело случая. Ближе мне север, знаете ли. Выше персонификации личностей богов - в моём понимании сила чуть пострашнее, откуда боги и черпают свою мощь и власть. Сил всего три - свет, тьма и хаос. Тьма, как несложно догадаться, не есть зло, а свет не есть добро. В некотором смысле только хаус является злом, потому что противник жизни. Если проще понимать - свет и тьма просто враждующие политические партии. Я в партии тьмы, можете смело называть меня сатанистом, если вам так больше нравится. Тот бог, который для христиан бог единственный (хотя, если читать ветхий завет внимательно, нельзя не обратить внимание на то, что богов как минимум больше одного), для египтян Осирис, а для шумеров Думузи, политический оппонент моего бога, а, следовательно, и мой.
По этой причине, думаю, несложно догадаться, почему кольцо я надела.

Когда кольцо оказалось на моём пальце, с четырёх сторон ко мне подошли люди. Один нёс в руках тяжелую металлическую чашу, стенки которой были толщиной сантиметра в два. Другой - тяжелую палку из того же серебристого металла (точно не серебра). Третий был одет в зелёный халат. А четвёртый.. Четвёртый был Иудой. Как я поняла, только одну ночь в году он мог спокойно бродить по земле.
Окружившие меня люди сказали, что надо бежать от прислужников храма, и бежать так быстро, как только получится. Мне сказали, что прислужники хорошо видят, но ослепнут и проглядят тебя, если остановиться, замереть и начать шевелить губами, шептать про себя молитвы. А потом мы побежали.

И мы бежали вперёд и вперёд, через длинные коридоры. За нами гнались - и гнались не только позади, но, как мне казалось, со всех сторон. Когда стало ясно, что нас вот-вот настигнут, трое человек скрылись в тяжелых зелёных портьерах. Иуде не было нужны прятаться, он мог бродить по земле сегодня ночью столько, сколько вздумается. Я замерла и стала шептать молитвы, но вот беда, я не знала слов кроме "господи помоги", да ещё и губы отказывались шевелиться, как будто слова чужой веры сдерживали сами себя, отказывались вырваться.

Прислужники нас настигли и стали решать, что с нами делать дальше. Руки их были холодными, как лёд. И тут я словно обезумела. Я выхватила железную палку из рук одного человека и сунула её в руки Иуде. Схватила металлическую чашу (ах, какая тяжелая!) и побежала вперёд так быстро, как могла. Чаша тянула к земле, но когда я пробежала совсем немного, она стала тянуть уже вперёд, за собой и к выходу. Очень скоро я и Иуда оторвались от своих преследователей и вырвались их храма подземными переходами на улицу.

Было темно - часа три ночи, может быть позже. Час быка уже пробил и явно шел к своему исходу. Иуда ничего не говорил, потому что не мог ещё говорить, но каким-то образом дал понять мне (показал?) что для того, чтобы вернуться к жизни, ему надо взобраться на крышу колокольни и встать там под первыми лучами солнца нового дня.

Колокольня, к которой мы прибежали, не была колокольней в буквальном смысле этого слова. Представьте себе огромную беседку, сплетённую из толстой проволоки - получите представление о новом храме. Представьте себе, что он уходит вверх на добрые пять сотен метров, задерите голову повыше и вы поймете, какой величины был этот храм. Его филигранные стены были оплетены плющом и цветущим горохом, крыша почти терялась в облаках, а сверху спускались огромные круги с сияющими лампадами.

Иуда полез на самую крышу, а я залезла на один из кругов. Сама не понимаю, как я это сделала, так отчаянно боясь высоты, но оказавшись в двадцати метрах над землёй, я поняла, что не смогу слезть обратно. Тут ещё храм стал раскачиваться, круг, на котором я сидела, заскользил как качели. Он опускался то низко к земле, то повыше, я пыталась спрыгнуть, но всё казалось, больно уж высоко. Наконец, я спрыгнула, упала и тут же вскочила на ноги. Рассвет был уже близко.

А потом вдруг зазвонили колокола, и был это не обычный похоронный перезвон, а музыка торжествующей жизни. Солнце взошло и озарило своими лучами Иуду, стоящего на крыше колокольни. Мне показалось, что вместе со мной ликует весь мир, ликует свет и само бескрайнее небо.

Потом я открыла глаза в своей кровати хостела на улице Казанской. Комнату и в самом деле заливал свет от включенного торшера. Того самого торшера, который я выключила перед тем, как лечь спать.

А в моей ещё не до конца проснувшейся голове раздался голос из сна. Говорил он не на русском языке, но я почему-то знала его смысл. Голос сказал "Твой бог вернулся". Последнее слово одновременно означало и "вернулся" и "родился", поэтому я не могу сказать, какое его значение вернее в данном случае.
Было шесть утра и за окном занимался новый день. Мне почему-то понадобилось обрадовать троих человек известием о случившемся, прежде чем я окончательно проснулась

Такой сон. Жутко, правда?